ЖИЛЫЕ ДОМА И ИХ ВНУТРЕННЕЕ УБРАНСТВО. ВЕРА В ЧУДЕСА И НЕЧИСТУЮ СИЛУ

Первоначальное жилое поселение бакальских рудоко­пов было расположено не месте нынешнего рабочего поселка Рудничное. Здесь как раз в 1756—1757 годах были построены казармы для временного расселения се­зонных работников, прибывавших сюда с окрестных за­водов и работавших здесь с мая и по конец октября. Позже начали возводиться дома для постоянного про­живания работных людей. Дома строились хаотично, в беспорядке, без улиц, разделенных между собой каменными россыпями и лесом. Тот архитектурный характер застройки рыло сложно исправить в будущем, и сейчас заметно, что поселок Рудничный не имеет четких архитек­турных линий, улицы как бы разбегаются в разные стороны. Деревня Катавка, строившаяся Значительно позже, с 1843 г., имеет совершенно другой характер застройки: параллель­ные улицы, хорошо спланированные приусадебные участки. Дома работных людей в дореформенное время стро­ились по типу крестьянских. Правда, их наружный вид был не всегда одинаков. Все зависело от достатка перво­начального владельца, а также от того, откуда переселе­нец прибыл на Урал, из какой губернии. Полукрестьянский характер работных людей Рудничного и Катавки, имевших покос, огород, домашний скот, обусло­вил наличие развитого двора. Чаще в наших краях строили . открытые дворы, реже крытые, они располагались рядом с домом, представляя собой замкнутый прямоугольник, одну сторону которого составляла боковая стена жилого дома, по двум другим сооружались различные хозяйствен­ные постройки: сарай, хлев для скота, сеновал, ал^бар и т. д. Между жилым домом и сараем по линии улицы строились широкие с навесом ворота, составлявшие как бы центр фасадной части усадьбы. Небольшие ворота, расположенные в глубине двора, иногда устраивались прямо из стайки и вели на приусадебный участок, где возводились обычно бани. И в Катавке, и в Рудничном, и в домах более поздней постройки на Кордоне и Старом Бакале характерно покры­тие дворов лесом, а в более современный период и каменны­ми плитами. Надворными строениями считались стайки, т. е. стойла для коров, овец и лошадей, ледник в Рудничном, чаще всего устраивался в амбаре; над ним сооружалась погребни-ца, которая заставлялась или подвижными ларями, или особыми, из досок перегороженными, сусеками. Здесь у хозяина были кадки, бочонки, корчаги и пр. Ледники выкладывались из лиственных срубов, реже из валунов кварцита. Вплоть до 80-х годов прошлого века освещением домов служили лучины, которые держались при помощи светца (металлическая конусообразная трубка с тремя зубцами). Позже использовались свечи, керосиновые лампы. Первые электрические лампочки появились вначале в домах упра­вителей Казенного Бакала и Симских рудников в 1914 году. В 1917 году свет был проведен в 16 квартир на Буландинс-ком руднике. После окончания гражданской войны свет в бытовых нуждах на Бакальских рудниках не применялся. С 1923 года начинается постепенное подключение жилья рудничных поселков к электроподстанции. В конце 20-х годов электричество пришло в Рудничное, в 1934 году — в Катавку. Я считаю, это совсем неплохо, ведь сейчас, в 1996 году, в век космоса и информатики, более десятка крупных населенных пунктов Тюменской области живут без света, не позор ли это для наших нефтяных «баронов». Характерными деталями жилищ рудокопов были красный угол (место для икон), лавки (одна от переднего угла упиралась в угол порога, а другая от того же перед­него угла простиралась до так называемого залавка), продолговатый шкаф, который всегда устраивался близ печи (обыкновенно занимал место от угла, противопо­ложного переднему, до самой печи), полати, шесток. При общем сходстве с крестьянским жилье рудничных поселян отличалось тем, что внутри избу белили, полы мылись с песком и скоблились затем ножами или скреб­ницами, в начале XX века полы начали красить велико­лепной охрой Ивановского и Охряного рудников. Кла­довка на Бакале именовалась чуланом, а у крестьян Айлино — клетью. Характер домашней утвари и мебели зависел прежде всего от материального состояния хозяев. В начале XX века у некоторых богатых, а точнее сказать, обеспечен­ных рудничных крестьян появилась городская мебель и посуда: диванчики, стулья, а из посуды самовар, вилки с деревянными и костяными черенками. Однако в боль­шинстве рабочих семей обходились самодельными стола­ми, лавками, сундуками; питались по-деревенски из об­щей чашки, а о самоваре мечтали, и только в конце 30-х годов нынешнего столетия он был практически у всех. Никаких особых украшений (занавески на окнах, шторы и т. п.) в избах рудокопов не имелось. Мизерные заработки рабочих рудни­ков заставляли сокращать до минимума расходы на покуп­ные вещи. Этим объясняется то, что даже в конце XIX века большинство рудничных крестьян обходились собственны­ми изделиями, и в первую очередь это касается одежды. Работные люди Рудничного верили в нечистую силу, в леших и домовых, в буку и чертовку, боялись кикиморы и вихоря (ветра), надеялись найти клад при помощи тайного слова и особых знаков (горящая свеча на земле; чудесное животное — полоз, свинья, бык и др.), верили рассказам староверов-келейников о близкой кончине миpa и приходе антихриста. На речке Булавка, около мель­ницы полагалось быть водяному. Среди рудничных посе­ленцев имелись люди, близко водившие знакомство с не­чистой силой, так считали многие, этой нечистой силе они продали душу, а взамен получили дар или способность к колдовству. Эти люди колдовали, привораживали, при случае болезни нашептыванием лечили, оборачивались кошкой, птицей, собакой, коровой. По свидетельству «очевидцев» в Рудничном, прибли­зительно в 1901—1902 годах, рассказывали удивительный случай о том, что одного оборотня подкараулили, когда он в виде лошади ходил по селу, подслушивая под ок­нами людские речи. Лошадь завели в станок и подковали на все четыре ноги, а через несколько дней оказалось, что одна старуха, подозревавшаяся в колдовстве, захворала и не встает, а когда ее насильно осмотрели, то увидели, что у нее подкованы руки и ноги. В дикой пляске разбушевавшегося зимнего бурана настороженному слуху деревенского жителя, проезжа­вшего глубокой ночью мимо скал Шуйды, а именно там в 1801—1901 годах была рудовозная дорога на Юрюзань и Сим, слышались жалобные голоса засеченных насмерть за невыполненную работу малышей. Это они, умершие без покаяния и потому обреченные быть во власти нечис­той силы, плачут и умоляют живущих вспоминать о них, несчастных, загубленных маленьких людях, и молиться. Верили бакальские рудокопы, что домовой завивает гри­ву лошади, что домового можно было увидеть во время утренней зари в дальнем углу стайки. Считалось, что домовой тешится, водяной топит, ведьма могла корову подоить. В соответствии с этими предрассудками была разработана целая система обрядовых действ и загово­ров, которая как бы сводила на нет, нейтрализовала действия нечистой силы. Несколько подробней следует рассказать о вере в ле­ших. Рудничные крестьяне считали, что леший живет в лесных чащобах и он чаще всего показывался обыва­телям рудничных поселений в виде старика, причем очень дряхлого. Леший кричал в лесу, пугая ягодников и гриб­ников, вдруг начинал хохотать и хлопать в ладоши. Встречался он чаще возле скалы Шихан, где буквально заводил людей, и, чтобы выйти из леса, необходимо было вывернуть всю одежду наизнанку. По понятиям старожилов рудничного края, в каждом доме жил домовой, который, в общем-то, не делал зла, но вот пошутить любил: то произведет стук, то начнет хлопать дверьми. По общему поверью, домовые в Руд­ничном жили около лошадей — на конюшне, а уж у кого не было лошадей, что было редким явлением в бакальских поселениях, он жил близ печки или на печи. Если домово­му нравился конь, он холил его, заплетал гриву и хвост. Кикиморы считались беспокойными духами. Они обычно не делали хозяевам вреда, но пугали и беспоко­или, по ночам обычно пряли. Хотя кикиморы и были невидимыми, но с рудничными крестьянами любили по­говорить. Кикимора, как, впрочем, и домовой, считалась домашним духом. В общем, она была недобрым духом крестьянской избы. Если кого невзлюбит, всех из избы выгонит своими причудами. Ничто кикиморе не по серд­цу: и стол не в том углу, и печь не на месте, — принимает­ся она все бросать, швырять, переставлять. Но было плохо, если кикимора уходила из избы. Поселится в ку­рятнике, всем курам перья повыщиплет. Вот такой этот злой летучий дух рудничных поселений.